Какие табели,
какие испытания?!
Ты плачь – упрячь,
Ты стон – зажми,
зажми в гортани хрип –
…и замолчи,
лишь запиши
свой крик,
растерзанной души…
И снова, снова,
снова –
сквозь дни,
сквозь годы
всходит слово.
Так
Иногда
Рождаются
Стихи…
…в час покаяния.
1987
“…ты – поэт” – она сказала.
Ты – поэт,
от кухонных столов и фонарных столбов,
для районных психушек…
От ночных кабаков и залётных подушек,
ты – поэт криминально-портовых козлов.
…всё, что мог проиграл, пока жил.
И года,
за оплату долгов заложив,
ты удрал
в ирреальность писсуарных стволов.
От реальности быдла. От житейских основ.
Вот и всё:
нет реальности большей ирреальности снов.
Ты – лунатик,
окно в горизонт отворил, –
хотя рядом торчали причал и вокзал,
и ты запросто мог
разменять ленинградский туман
на лондонский смог.
Ты просто – устал.
Занемог. Или – это мятеж?
Твой протест против грешных, святых,
против мёртвых, живых, против всех,
против нас…
— Кушать подано, Смерть!
Ты попал: плюнул прямо в сейчас.
Ты – поэт от Луны – для теней,
что остались в родимой земле.
Ты летаешь туда и сюда на зелёной метле,
вертеле…
Верь тебе?!
Ты – поэт… Я – оса. Твоя бывшая блядь.
Как больнее ужалить тебя? Как достать?
Уберечь. Удержать. Целовать
слабака и гиганта, чистоплюя и арестанта?
Моё маленькое дитя.
…Нет, любимый, тебя.
На планете Земля
я – одна. Нет тебя.
Ты – любовь моя.
…моя доля.
1996
Жил адресат
и тихо выбыл.
Остался сад,
и стаи птиц
ещё поют
в аду,
и листьям
снится май.
И тишина
похоронила выстрел.
А письма
всё идут.
Идут,
не ведая, что выбыл
адресат
по направленью в рай.
И тянется
усталый листопад…
«Коль нет дороги в рай,
то есть ступени в ад», –
так говорят…
2004
Painting and Anti-Painting
“I want to assassinate painting”
Joan Миrо`
…на развороте искуса в укусе, на повороте искус
ства в анти…
…на ладони, на грани рассвета-заката, греха и расплаты –
где жизнь убывает…
От тайны Мемфиса, от бремени вины…
От Рафаэля,
Рембрандта
и Тициана
уйти,
удрать в объятия войны,
в любовь и ярость балагана.
Миро`,
Пикассо и Дали –
взорвали краски
и выплеснули на холсты
лицо войны,
где жизнь убивают
Великой Первой и Второй,
Безликой Третьей Мировой.
…И плачет тишина картин,
где ирреальная реальность –
сюжет oдин…
…на срезе времени Земли.
…быть может и
не было
Древа Познания,
а всё это: – невод или…
восстание…
…на срезе семени Земли.
Отец и дети,
дети и Отец
Не ведомы
пути…
От тайны Мемфиса, от бремени вины…
От Рафаэля,
Рембрандта
и Тициана
уйти,
удрать в объятия войны,
в любовь и ярость балагана.
— Прости,
не виноваты мы.
…такие правила
игры “ОТЦЫ И ДЕТИ” –
детей Земли.
2009
По театру. Судьбе
Подельники,
вы отпейте с моё,
Отлюбите. От плачьте.
Отыграйте с моё
вы на флейте
актёрской удачи.
Я отвечу за всё
на Всевышнем Суде,
на Всевышнем.
Не суди…Не судите
меня суетою излишней.
По жизни, по сцене
Подельнички,
от жмурите меня
в понедельничек,
когда солнце
по крышам московским
покатит,
отжмури… Отжурите
меня на закате.
Положите
мой прах
к изголовью
между ненавистью
и любовью.
Под правдой,
под ложью,
где тень – я
преступления,
воскресения…
… положите
мой плач
к изголовью…
Наши дети –
это наши судьи.
Они стоят
над смыслом
и над сутью.
Они стоят
над болью
и любовью…
к изголовью
мой прах,
к изголовью.
1993
Татьяне Распутиной, Актрисе
Жизнь летит, господа,
выпадаем из стаи,
И солнце чужое
под крыльями тает.
Отшумели снега.
Вдали улыбнулся апрель.
Там в России зима,
И в России гуляет метель.
Татьянин день. Татьянин день.
Татьянин день.
Глянь пролётка летит
по Манежной снегами звеня.
И гуляет Москва
Шумно, весело и хлебосольно.
А пролётка летит
и столетия съёжились –
больно.
Ах, Татьяна, Татьяна,
Татьяна целует меня.
И пусть злится зима,
а на сердце сирени кипень…
Это – Пушкина тень
и Есенина тень
над Нью –Йорком,
И поёт о любви,
и плывёт, и летит
над Нью-Йорком
Татьянин день. Татьянин день.
Татьянин день.
1996
Станиславу Непомнящему
Он весь такой,
какой он есть.
Судьбой издёрганный,
ранимый и хранимый.
Он – выдуманный.
Выстраданный. Мнимый.
…в стихах и музыке –
он весь.
Дней суета плетётся,
словно месть
и вьётся сигаретный дым
прошедших лет,
ушедших зим;
их след не зрим
в убитом сердце, в инеи седин.
И льётся свет…
…летит…
Летит свободный от оков,
от критиков и знатоков,
от злых и добрых языков,
затерянный среди миров, –
в стихах и музыке…
…и это делает нам честь
любить его таким, каков он есть.
Он – композитор и поэт.
И в этом – весь.
1997
Жизнь –
это грех…
Не надо –
рая…
(…и льётся
музыка святая
одна на всех…)
Всё!
…остальное –
просто смех…,
и если блеф –
достоин ада?..
я выбираю
этот грех…
2003
Памяти Петра Петровича Киселёва,
народного артиста УССР,
профессора
Безделья, деянья,
долги, даянья,
зло, благодеянья –
всё спуталось
в осеннем увяданье…
И суете,
в уродливости и красоте,
в жестокости и ласке
смешались краски.
Как будто смерть
и новое дыханье
сошлись
в единой пляске
мирозданья –
увяданье.
В снах вёсен
мачты, вёсла,
паруса
твоей мечты,
моей мечты,
упрятаны
в осеннем увяданье.
Забытых вёсен
дом из просини
стоит на просеке
твоей любви –
моей любви,
…в созвездиях рябин –
израненные гроздья,
твоей вины,
моей вины,
в последнем увяданье…
На листьях…
На ладонях клёнов
твои пути,
мои пути
застыли в ожиданье –
увяданье…
Осенняя пора,
из крепости твоей,
из кротости моей,
не долголетия прошу,
не подаянья…
молю тебя,
прошу тебя,
не увяданья.
Не увяданья.
1968
Проходит всё.
Всё канет в Лету:
Свершенья юности,
Нелепые мечты,
… И песни все
уже отпеты
у нестареющей Реки,
где каждому идёт
в зачёт,
что не
свершил.
Не испоганил
в деяньях лет
своих…
И всё.
1980