Всё неестественно, как снег,
что грянул, вывалил в апреле.
Всё неестественно, как бег
инфарктника к постели.
Всё неестественно, а между тем,
он падает на наши руки.
XX век — век тем, век — темп.
Век революций, войн и век разлуки…
И мы, естественно, уйдём за горизонт.
Ведь мы пришли ещё в начале.
Пускали в стратосферу первый зонд
Тебя мы создали и на руках качали,
С тобою радовались и страдали
Двадцатый век.
XX век, ты вырос, непоседа и ворчун.
Свой стресс, гипноз колёс, психоз,
упрятав в стальной чугун, нырнул
и улетел в берёзовый наркоз.
Где плачет радость на плече печали,
и длится сон:
двадцатый век летит к закату. Алый…

А белый снег естественный, как стон,
естественно валил и падал, падал
на холмики могил с тяжёлых крон
апрельским снегом. Снегопадом.

Потомок,
всуе помянёт, разбирая памятников лом:
“В тот век, в год тот, в апреле том
снег выпал, вымерз Розовый лимон”.

1980