На кладбище приходят сыновья,
задумавшись, глядя в себя
стоят.
Как будто в детстве,
виновато голову склоня,
пред матерью стоят…
Прощенья просят, плачут, говорят.
Воспоминаний кружит снегопад,
и столбики кладбищенских оград
соединяют бесконечный ряд…

— Не виноват.
Сложилось так… Не приезжал, работа.
Да, не писал.
Да, не о чём писать. Семья, Дела, Заботы.

Не виноват, пойми, не виноват…
Вдруг вздрогнул.
Мёртвые не могут понимать —
Мужские слёзы прорывают гать —
не могут понимать.
Не могут понимать…

Неистово себя за прошлое казня,
на кладбище приходят сыновья.
— Прости, прости, я виноват —
искусанные губы говорят…
И только матери молчат.

Подруга — осень
листья в окна
носит.
Мать писем ждёт
и просит, просит

паука
на скатерть белую
спуститься…
Должно, к письму
наведалась синица…
Ночами длинными
всё чаще старший
снится…
Всё к одному:
Письма, письма — а…
А поутру —
ты так ждала —
осенний лист
по-прежнему стучится.
Крепится мать,
хоть ноет поясница.
На почту собралась,
чтоб выяснять.
Дверь отворила
и с сожаленьем
руки развела:
перильце отвалилось
от крыльца…
Не забывайте,
приезжайте сыновья…
Не забывайте.
Не за-бы-вай-те!..

Года идут,
идут года.
На кладбище
приходят
сыновья…

1968