Петя, Петенька, Петюшка,
Пейси, Пейсах бен Бенцион,
Как зовут тебя ещё?
На столе пивная кружка.
Хлеба чёрствого горбушка.
Красного вина галлон
И виденье. Вижу сон:
над Нью-Йрком Вечный Жид*
в полный рост в окне стоит.
Отворяю дверь свою:
— Заходи, Илья, налью;
я вторую, брат, неделю
сам с собою говорю.

— Ты и так изрядно пьян.
Невеликий вроде “хохем”,
чтобы слать свои “мелохим”. . *
Зря т р евож иш ь ты меня.

— Не забочусь я о том,
что давно не топлен дом,
что заброшена семья —
вовсе не гнетёт меня…
Не о том всё, не о том
мысли ходят ходуном.
“Потерялся где-то я,” —
говорю не сетуя.

Говорит Святой Илья:
— В каждой капельке вина
и значально есть вина.

“Это я проверил сам,” —
разливаюсь мыслью я:
“в каждой капельке вины
свои радости видны”
и, как говорил Рамбам:*
“боль и радость пополам
в каждой капельке росы,
в каждой капельке вины…”

Слов уходит караван,
от беседы ловим “fun”,
аромат забытых снов
слышен там…
Вдруг свалилась к нам Луна
из распахнутого сна,
ногу на ногу сложила,
красненького пригубила.
“Ву а’ля, такая сила!” —
что я выбраться не смог
из заблудшей пары ног…
Грех стараясь превозмочь,
открываю пьяный рот,
и выплёвываю в ночь
самый свежий анекдот.

Руки вскинула Луна:
“Философия ску-у-шна…
Мне бы пару сигарет,
коль закуски лёгкой нет.
[Повернулась — хороша !..]
Я совсем-совсем одна,
пожалей меня, поэт…
[томно проплыла она]

…Звёзды! Зажигайте свет!
Петя, наливай бокал,
и стихов высокий шквал,
чтоб по комнате летал…”