… в сердце
нью-йоркской полночи
плывёт
голос Мастера,
листающего страницы своей души…

Ночь.
Бессонница разлеглась
на подушке страстей и нервов,
Одиночество,
прочь, стерва!
Не последний я
и не первый,
на иголке из вен и артерий
меня не ищи.
Я — самый богатый
последний нищий,
воздушных замков —
великий зодчий,
собравший осколки,
разбитой зорьки,
рассыпанной гарусом
на парусе ночи.

В молитве Мастера
столько печали,
что ночь расступилась.
В проклятие порта
плавно причалил,
под градусом явно,
сам Фредерико Гарсиа Лорка…

И страсти гитары,
и жалобы виолончели
умирают в голосе
контрабаса,
словно синим по алому;
и чайки кричат,
напрягая аорты
лунной музыки Альбениса и
Дефалья… </span<

“Начинается
плач гитары,
Разбивается
чаша утра…”
(Фредерика Гарсиа Лорка)

[я слушаю Мастера, тает дымок сигареты…]

Хорошо дожить до рассвета,
как бы не было горько…
Провалиться
в сумасшествие дня,
где отпущена полная мера —
слепая лиса,
хищница в шкуре овечьей…
И плачет душа,
одинокая астра —
в ожидании встречи
с голосом Мастера…
Быть может,
это и есть счастье…

[ Светает.]
Хорошо дожить до рассвета..

И с ужасом
Я понял, что я никем невидим,
Что нужно сеять очи.
Что должен сеятель очей идти!
(Велемир Хлебников)

Мастер,
…и тебе непросто
на пепелище
горести и гордости,
любовь лелеять…
и почти
невидимым идти
сквозь дни и ночи,
сея из горсти,
грести
в безвременьи…

Скажи,
где
ветер веет
земную пыль
в ладони гения,
опережая быль,
в которой,
преодолев
земное притяженье,
одетый в робу времени, —
идёт Поэт,
касаясь звёзд…

Далёкий голос Мастера
в стихии Хлебникова,
одолевая серый дождь,
ворвался в мою ночь
виденьем
сумасшедшей
тени Велемира…

О, Мастер,
всё сказано так просто
в стихах Поэта и Пророка,
где облакини
плакали глубоко
и вызревали росы Холокоста,
далёких снов,
где все мы гости…

Поэт,
Глава Правительства
Земного Шара,
меня сегодня уберёг
от одиночества.
Бессонницы.
Кошмара Монны Лизы…
В её усмешке — вечный вызов
отдаться вольности каприза,
покончить всё —
и броситься с карниза
в пролёт.
Где начинается полёт
из низа в высь…
Попробуй разберись,
где — верх? где — низ?..

Где нож луны
перерезает пуповину
и отпускает ночь…
Я выбрал середину,
услышав толос:
“Отзовись,
там луна
расстаётся с рассветом
и росой
поднимается ввысь…”

…искусный лицедей, ты спас
на этот раз…
…и свой убитый сон,
стон одиночества,
в глухую ночь принёс
Великий Мастер,
любящий Поэта.