Белле

…Ночь сентября дремала на вершинах мира
— ладонях звёзд…
Рябиновая гроздь сползала в горсть, где вечность
— гость, а правит суета и забивает гвоздь сквозь
времена…
Суть — эта ночь и эта тишина.

Обними меня ночь, тёмно-русой луной напои,
в голубые глаза твоих звёзд не могу наглядеться.
И они, словно сны, словно синии сны, словно чистые
сны детства.
Может быть я смешон: объясненье в любви —
не хмельное гуденье сосны, не удалый кленовый
звон, не густой баритон тополей, а сердца каменный
стон.
— У булыжника — стон? Ну, конечно, смешон.
Ну, и пусть!
И в глазах твоих горечь и грусть стынут пусть.
Я — булыжник, объясне-обвиненьям в любви не
привык, я — булыжник, корявый язык. Из хаоса,
из силы вселенской возник в миг любви…
Полюби, полюби меня ночь и возьми моё сердце.
Одинокое сердце пришельца…
…я из космоса выбыл, мои сны на луне, где живёт
моя ночь. Там остались долги. Не оплаченный
билл. Не предъявленный иск. Вот и всё. Уходи!
Уходи, моя ночь! Солнца диск уже выплыл.
Ручаюсь, — я бы смог превозмочь, одолеть
притяженье земли. Силой! Силой любви.
Полюби меня ночь. Полюби…

Что берёзы склонились болезно? Что
напыжилась вечность боязно? Время вздыбило
грани, — что?!..
Разве к звёздам бывает рано? Разве к звёздам
бывает — поздно?..
Тучи сомнений плывут в муссоны, лбы
напрягая в сезоны гроз. У бессонниц сомнений —
свои резоны, у каждого — своя ось.
Горечь сомнений — с дороги прочь!..
Разве можно куда-нибудь деться, если грезятся
звёзды с детства, если грозное небо — ранит; если
гордое небо манит?..

— Звёзды!!!
На чёрных чётках инквизиций — слёз грозди:
зову звёзды…
Рассвета росчерк — чёткий, звонкий — резедою
рассыпался розовой — зовут звёзды…

Взлетел и приник — к твоим нежным ладоням
и тёплым лучам-рукам, словно к руслу родник.
Я б уста целовать не устал, словно пылкий апрель,
поверь…
Я — булыжник… Полюби, полюби меня ночь.
Светает…
Заря занялась, в смену вышел рассвет. День
встречая, суетятся года, равняясь с течением лет.
Неудачи и горечь растворились в тумане и мгле.
Катит… Катит дорога и солнце катится по мне — я
булыжник… Полюби, полюби меня ночь, на
земле…

…в моём сердце — праскрипки, пратрели свире-
лий, пралиры. Я уложен в дорогах полмира.
Мередианы и параллели в моём сердце сошлись и в
камень одели одиночества дни.

я — булыжник…
Ночь, побудем вдвоём и споём блюз любви.
Пусть развеят осеннюю грусть “Вариации — в стиле
блюз”…

Я — булыжник. Гранит. Частица чего-то. Моя память
хранит скрип испанской гарроты. Словно
люди, я — разный. Чистый, грязный. Гонимый,
хранимый… камень, словом я — тот же. Проплывающих
мимо я глазею с балкона Венеции
Дожей, отражая сонливо зелень залива.
…Такая работа.
Мне бы лучше торчать в развороте Микеланджело
Буанаротти. Видно, жребий не выпал.
…на войне, без войны, по вине, без вины, у неба,
земли, у пепла Треблинки, Лидице, Бабьего Яра, у
тех, кто загнулся на сталинских нарах, у всех, кто
остался там… а у Осипа Мандельштама — был
выбор?!..
Я — булыжник, осколок космической силы и
работал меня каторжанин Василий; я — последний
в ряду комиссарской аллеи и ладонью касаюсь лица
Мавзолея. Надо мной вольный ветер знамёна
полощет, метит Лобное Место, метёт Красную
Площадь.

…я из хаоса выпал.
Меня каторжник выбил. Я — булыжник — мироздания
выстрел. Сочетание звёзд.
Разночтенье планет. Биенье сердец. Всё от Б-га.
Он — Создатель, Творец!
Катит… Катит дорога.
Я — булыжник, подорожник склонился ко мне.
Напои меня, ночь. Полюби на Земле.