“…ты – поэт” – она сказала.

Ты – поэт,
от кухонных столов и фонарных столбов,
для районных психушек…
От ночных кабаков и залётных подушек,
ты – поэт криминально-портовых козлов.
…всё, что мог проиграл, пока жил.
И года,
за оплату долгов заложив,
ты удрал
в ирреальность писсуарных стволов.
От реальности быдла. От житейских основ.
Вот и всё:
нет реальности большей ирреальности снов.

Ты – лунатик,
окно в горизонт отворил, –
хотя рядом торчали причал и вокзал,
и ты запросто мог
разменять ленинградский туман
на лондонский смог.
Ты просто – устал.
Занемог. Или – это мятеж?
Твой протест против грешных, святых,
против мёртвых, живых, против всех,
против нас…
— Кушать подано, Смерть!
Ты попал: плюнул прямо в сейчас.
Ты – поэт от Луны – для теней,
что остались в родимой земле.

Ты летаешь туда и сюда на зелёной метле,
вертеле…
Верь тебе?!
Ты – поэт… Я – оса. Твоя бывшая блядь.
Как больнее ужалить тебя? Как достать?
Уберечь. Удержать. Целовать
слабака и гиганта, чистоплюя и арестанта?
Моё маленькое дитя.
…Нет, любимый, тебя.
На планете Земля
я – одна. Нет тебя.
Ты – любовь моя.
…моя доля.

1996